двери. Накинув капюшон на голову, он снова растворился в толпе.
Я ненавижу себя! Что я снова натворил? Где я нашёл деньги?
Совесть вновь нашла возможность вырваться наружу. Это ненадолго. Жажда вернётся. Она всегда возвращается. Когда это происходит — плотная, невидимая стена железобетона глушит всякие моральные и физические чувства. Стив жив только сейчас. В этот короткий промежуток времени он может чувствовать себя живым человеком, если, конечно, ему удастся забыться достаточно сильно и не думать о том, какой жизнью он живёт.
Шарит по карманам. В них пусто.
Может в этот раз он поступил более грамотно?
Нужно осмотреть тайник.
Заходит в автобус. Едет пару — тройку остановок. Водитель недолго косится на Стива и отступает.
Выйдет без денег. Пусть катится.
Стив отворачивается. Отворачивается от всех и смотрит в грязное окно, в котором время от времени появляется чьё — то отражение. Синюшно — бледный человек с темными глазами, очень и очень пугающими тем, что внутри них. Водитель автобуса разглядел это. Он знает, что лучше спокойно прокатить парня. В скандале хорошего от таких людей не жди.
Дверь открылась, Стив вышел, и ему показалось, что все находящиеся в автобусе люди облегчённо выдохнули. На самом деле так оно и было.
Идёт по чистой улице. Опухоль на теле общества. Он нагнетает себе всё намного сильней, чем оно есть. Почти всем прохожим нет до этого парня никакого дела. За день они увидят таких ни один раз. Худощавый, бледный оборванец, грязный и вонючий. Им движет жажда. Он опасен, он глуп и вообще — лучше бы его не было рядом с нами! Мысли миллионов, но признаются себе в этом только тысячи.
Мотылёк, летящий на огонь…
Чистая, светлая кожа. Лысая голова, невообразимо выразительные глаза. Тонкие, длинные пальцы и что — то ещё… Что — то в нем есть! Люди это чувствуют. Почти каждый из толпы бросил на него взгляд. Гость знает, что дело не в том, как он одет. Подумаешь, тёмная мантия и босиком. Дело в том, что скрыто под ней.
Улыбается! Ему нравится реакция людей. Людям не по себе. Они чувствуют дискомфорт. Лишь единицы чувствуют приливы радости и счастья. Лозунг большинства таков — мы ненавидим радость и смех.
Черные души, рядом немного белых душ. Смешай их вместе и получится серая масса. Пока — что не всё так плохо.
Гость улыбается ещё шире. Идеально ровные, белоснежные зубы едва не переливаются в лучах солнца. Начинает смеяться. Шагает, улыбается, смеётся. Прямо — таки искрится от радости! Шагает дальше и исчезает в толпе. Не как все. Он просто захотел стать невидимым.
К сожалению люди ничего не поняли. Спустя несколько секунд после того, как Гость исчез, они о нём забыли. Все продолжают идти по своим делам. Серая масса растекается в разные стороны.
Стивен ворвался в глухой проулок. Ему становится легче. Здесь комфортнее. Грязь, мешки с мусором. Бродяга с собакой. Что — то жуёт. Провожает Стива взглядом из кучи мусора. Даже перед ним парню становится не по себе. Стивен знает, что он хуже, намного хуже бродяги.
Лучше бы его вовсе не было.
Он соглашается с этим.
Поднимается по пожарной лестнице. Отдышка. Ослабевшее за годы жизни наркомана сердце снова даёт о себе знать. Бьётся, очень быстро и сильно. В ушах становится горячее. В них нарастает гул. Становится страшно.
Одиннадцатый этаж. Добрался. Нужно немного отдышаться. Начинает подташнивать. Закололо в правом боку.
Бродяга слился с кучей мусора. Солнце пытается ворваться в узкий проулок. Здание отбрасывает на кирпичную стену косую, длинную тень. К вечеру солнце снова пройдёт между двумя домами, потревожив собой всякого, кто ему не рад. Потемневшие от множества слоёв грязи шторы на окне Стива избавят его от этой участи.
Небольшие усилия и, издал раздражающий деревянный шорох, окно поднялось вверх. Переступил. В нос ударил спёртый воздух. Отставив окно открытым. Нужно хоть немного проветрить помещение.
Грязный матрас в левом углу комнаты. В противоположном углу небольшой телевизор. Сверху него древняя антенна. Телевизор Стивен не смотрит. Он всё ещё не попал в ломбард лишь потому, что сам по себе он не представляет никакой ценности. Потрескавшийся лак на косом шкафу напоминает ветки голого дерева. Рядом стол. На нем пустые бутылки, под ним тоже. Пепельница уже давно полна под завязку. Рядом крупный окурок. Стив берет его, закуривает и идёт дальше.
Пустой, совсем небольшой коридор. В каждом углу по паре — тройке пауков. Кухня. Жёлтое от табачного дыма жалюзи не впускают солнце внутрь. В мусорном ведре всё давно сгнило до такой степени, что теперь уже и не воняет. Открывает холодильник. Пара банок чего — то зелёного, с плесневой шапкой. В морозилке пусто. Нет даже и льда. Только вонь. Стивен знал, что в квартире нет еды. Он искал что-то другое.
Стол с единственной выдвижной полкой. Тащит на себя. Улыбка обнажает жёлтые зубы. Окурок бьётся о стену, от неё рикошетит в другую и падает на грязный пол. На изодранных, грязных обоях появилась ещё одна небольшая точка от пепла.
— Молодец, — прошептал он.
Перед ним несколько измятых банкнот. Телефон. Вроде неплохой. Что за таблетки?
Глаза бегло пронеслись по упаковке. Какие — то полу размытые слова на непонятном ему языке.
Может выпить их?
Позже.
Сунул их в карман. Переместился в комнату с матрасом и аккуратно, так, будто бы у него болело всё тело, улёгся на него. Телефон без пароля. Много пропущенных с разных номеров. Много фотографий красивой девушки. Есть фотографии детей. Снова девушка — явно хозяйка телефона — теперь уже, с какими — то фотографиями в руках, счастливо улыбается. Она в белом. Что это на ней? Халат?
Да, халат. А ещё фотографии с УЗИ. В руках первые фотографии её ребёнка.
Разряд. Боль. Совесть. Тело застыло. Мозг анализирует. Стив понимает, что вчера вечером он в очередной раз превзошёл сам себя. Возможно это и не так, но сегодня он впервые точно знает, что минувшим вечером он напал на беременную девушку. Толкнул её, бил. Уже ненужные удары ногами. Деньги, телефон, таблетки… цена, которая могла приравняться к жизни, или даже к двум жизням.
Отлив. Вода уходит. Совесть отступает. Все фото удалены. Контакты, сообщения. Телефон пуст. Нужно от него поскорее избавиться.
У двери раздались какие-то шорохи. Стив замер. Прислушался. Услышал их снова.
Полиция? Соседи?
Друзей нет. Родственники не наведываются к нему уже много лет. Последний раз он общался с ними около пяти лет назад. Может больше. Да и кроме
